Том 7. Избранные письма

О простоте, Архиепископе Никифоре Астраханском, сценическом благочестии Петербурга, своих друзьях

Два письма твои, любезнейшая сестра и друг Елизавета Александровна, – одно по почте, другое с кучером сестры А. А. при посылке, – я получил. Приношу искреннейшую благодарность...

[...]

Особенно утешительно будет мне приютится под Вашим кровом, посмотреть на Ваш домашний быт! Где нет искрен­ности и простоты сердечной, там нет истиннаго христианскаго чувства. Роюсь в сердце моем... хотелось бы усмотреть в нем все, что скрывается в нем сложнаго и лукаваго, чтоб выкинуть это сложное и быть только добрым. В простоте нет взора лукаваго, взора подозрительнаго, взора осуждающаго ближних! Из простоты глядит чистая добродетель! Из простоты глядит безпримесная любовь. Простота образуется в сердце человеческом учением Евангелия. От чего она ис­полнена такой высокой мудрости. Найдешь примеры и свя­той простоты и высокой мудрости в деяниях и наставлениях.

Жития гораздо подробнее чем в Четьих Минеях. Также не заботься о толковании Воскресных Евангелий: я писал, чтоб выслали их на твое имя из Петербурга. Писатель Грек – в мирском быту граф Феотока, образовавшийся в Европей­ских Университетах, потом вступивший в монашество, приглашенный в Россию и произведенный в Архиепископа Астрахани. Он стоит несравненно выше всех наших церков­ных писателей (т. е.) русских, соединяя в себе основательную ученость с духовным помазанием. Есть признаки, по кото­рым догадываются, что тело его нетленно. Сама увидишь – как превосходна его книга, и потому какое имеет духовное достоинство писатель. Ах! не хотелось бы мне ехать в шумный, интрижный Петербург, где доминирует сценичес­кое благочестие, ищущее произвести только эффект пред людьми, ищущими и довольствующимися только кратковре­менным эффектом. Сценический эффект отвергается духов­ным учением. Для эффекта достаточно быть, почти непре­менно должно быть иезуитом. Те, на которых подействовал эффект, или скоро ощущают уничтожение его, или же делаются фанатиками. Эффект, производимый актерством, в сущности есть обман, плоды его не могут быть добрыми. – Не находя во мне эффекта, петербургские долго устраня­лись от меня. Прежде всего начал являться плод в братии, а потом некоторые угнетаемые жестокими скорбями нашли нужду в утешении не актерскими выходками, а истинным духовным учением, – и сблизились со мною. Мало-помалу мое знакомство разширилось: составился круг, в котором господствует милая, искренняя, образованная, веселая про­стота, чуждая всякой принужденности и церемонии. Если Бог приведет меня снова водвориться в Петербурге и Сергиевой пустыне, то поехав туда, ты найдешь людей, которые встретят тебя с отверзстыми объятиями...

[...]

Призывая на тебя и на чад твоих благословение Божие, с чувством сердечной о Господе любви остаюсь навсегда тебе преданнейший брат Архимандрит Игнатий.

16 мая 1848